|
|
Описанное в Чхандогья упанишаде фальшивое или в лучшем случае неполноценное спасение бывает трех видов. Первым является псевдоспасение, связанное с верой в то, что материя есть абсолютная Реальность. Вирочана, демоническое существо, апофеоз жажды власти, экстравертный соматотоник, находит совершенно естественным отождествление себя со своим телом и возвращается к другим титанам, чтобы искать чисто материальное спасение. Воплотись Вирочана в нынешнем столетии, он стал бы ярым коммунистом, фашистом или националистом. Индра видит порочность материалистического пути к спасению, и ему предлагается "путь сновидений" – уход из плотского существования в промежуточный между материей и духом мир – эту завораживающе странную и восхитительную психическую вселенную, из которой в повседневную жизнь иногда совершенно неожиданно прорываются чудеса и пророчества, "общение с духами" и экстрасенсорное восприятие. Но это более свободный тип индивидуализированного существования все равно является слишком личностным и эгоцентрическим, чтобы удовлетворить душу, сознающую свое несовершенство и жаждущую цельности. А потому Индра идет дальше и встречается с новым искушением: неразделенное сознание глубокого сна, псевдосамадхи и квиестический транс как полный уход. Но, по словам Брахмананды, Индра отказывается принимать "тамас" за "саттву", лень и подсознание – за выдержку и сверхсознание. Таким образом, разбираясь, что к чему, Индра приходит к осознанию Себя, своего истинного Я, которое является лучом света во тьме невежества и уходом от бренных последствий этого невежества.
Иллюзорное спасение, о котором нас предупреждают авторы других приведенных в этой книге отрывков, относится к иному типу. Здесь упор делается на идолопоклонство и суеверие, и прежде всего на идолопоклонское отношение к аналитическому разуму и его представлениям, на суеверную убежденность в том, что ритуалы, догмы и символы веры являются магически эффективными сами по себе. Многие христиане грешат подобным идолопоклонством и суеверностью. Для них полный уход в единство с божественной Основой невозможен, как в этом мире, так и посмертно. Самое большее на что они могут надеяться – это праведная, но, тем не менее, эгоцентрическая жизнь и некое счастливое посмертное "долголетие", как его называют китайцы, – определенная форма жизни, может быть и райской, но все равно существующей во времени, отчужденности и многообразии.
Красота, в которую уходит просветленная душа, имеет мало общего с удовольствием. Какова же тогда ее природа? Приведенные ниже цитаты дадут по крайней мере приблизительный ответ. Блаженство зависит от отстраненности и бескорыстия, а потому им невозможно пресытиться до отвращения; блаженство находится в вечности и потому не знает ни взлетов, ни падений.
Только в настоящем Брахмане освобожденный дух становится абсолютно другим и совершенным. Плодом его усилий являются сброшенные оковы. Расставшись с желаниями, он достигает вечного и неизмеримого блаженства, и живет в нем.
Майтри упанишада
В этих низших радостях есть своя услада, но не такая, как в Боге моем, Который создал все, ибо в Нем наслаждается праведник, и Сам Он наслаждение для праведных сердцем.
Св. Августин
Разница между духовными и плотскими удовольствиями заключается в том, что перед тем, как мы получим плотское удовольствие, мы испытываем желание, а после того, как мы его получим – отвращение; с духовными удовольствиями все наоборот – если мы их не получаем, то нам их и не хочется, но получая их, мы хотим, чтобы они продолжались.
Св. Григорий Великий
Когда человек находится в одном из этих двух состояний (красота или темная ночь души), то с ним все в порядке, он пребывает в безопасности, как в аду, так и в раю. До тех пор, пока человек находится на земле, он может часто переходить из одного состояния в другое, более того, он может часто переходить из одного состояния в другое даже в течение одних суток, и не прилагать к этому никаких усилий. Но если человек не находится ни в одном из этих состояний, он противопоставляет себя другим созданиям, он мечется назад и вперед и не знает, что он за человек.
Theologia Germanica
Большинство книг суфиев написано в поэтической форме. Некоторые их этих произведений тяжеловесны и экстравагантны, некоторые красивы, ясны и просты, некоторые мрачны и тревожно-загадочны. К последним принадлежат изречения мусульманского святого десятого века Ниффари Египтянина. Вот что он написал о спасении.
Бог сделал так, что я узрел море, тонущие корабли и плавающие обломки; затем и обломки скрылись под водой. И Бог сказал мне: "Путешествующие не спасены". И Он сказал мне: "Те, кто вместо того, чтобы путешествовать, бросаются в море, рискуют". И Он сказал мне: "Путешествующие и не рискующие погибнут". И Он сказал мне: "Поверхность моря – недостижимый свет. Дно моря – непроницаемая тьма. А между ними – две большие рыбы, которых надо бояться".
Довольно понятная аллегория. Корабли, несущие индивидуальных путешественников по морю жизни – это секты, церкви, религиозные организации и наборы догм. Обломки, которые, в конце концов, тоже тонут – это все добрые дела, которым не хватило полного самоотречения, и все виды веры, менее абсолютные, чем знание, единящее индивидуума с Богом. Уход в вечность есть результат "прыжка в море"; если говорить языком Евангелия – индивидуум должен расстаться с жизнью, чтобы спасти ее. Но прыгать в море рискованно, не настолько, конечно, как путешествовать на огромном лайнере "Куин Мэри", оснащенном всеми новейшими догматическими удобствами и литургическими украшениями, и следующем прямиком в объятия морского дьявола или, в лучшем случае, не в тот порт, что нужно; и все же достаточно опасное. Ибо поверхность моря – божественная Основа в том ее виде, в каком она проявилась в бренном и многообразном мире – сверкает отраженным светом, таким же неуловимым, как отражение красивого лица в зеркале; а дно, Основа в ее вечной изначальной форме, представляется заглядывающему в глубины аналитическому уму обыкновенной тьмой; и когда ум принимает решение подчиниться воле и выполнить решающий прыжок в самоотречение, то во время погружения он должен увернуться от описанных в Чхандогья упанишаде прожорливых псевдоуходов – "пути сновидений", ведущему в тот восхитительный психический мир, в котором эго по-прежнему живет, но уже более счастливой и свободной жизнью, или псевдосамадхи, единения в подсознании, а не в сверхсознании.
Ниффари не заблуждается насчет шансов индивидуума достичь главной цели человека и потому не настроен излишне оптимистично. Но никто из святых, основателей религий и комментаторов Вечной Философии не относится к числу оптимистов. "Многие слышат призыв, но выбор падает на немногих". Те, кто не хотят быть избранными, не могут рассчитывать на нечто большее, чем определенная форма частичного спасения в условиях, при которых существует возможность полного ухода.
Олдос Хаксли
Читайте далее:
Предыдущая страница: